Интервью с епископом Тарасием
Мало кто любит афишировать подробности личной жизни, но, не узнав человека со всех сторон, невозможно составить о нем верное представление. В данном случае, увидеть в преосвященном не просто фигуру, играющую на церковном поле, но и узнать черты характера, индивидуальность. Благодарим епископа Североморского Тарасия (Перова) за то, что он согласился рассказать о бытовой стороне своей жизни и ответить на острые вопросы церковной современности.
Итак, есть ли у архиерея личный автомобиль, из чего складывается его доход, экстраверт он или интроверт, как относится к церковным скандалам, стоит ли выносить мусор из избы и многое другое – в нашем интервью.
Авто и квартира в Североморске
– Владыка, в качестве вступления чуть-чуть автобиографии.
– Я родился в Мурманске в 1976 году, моя мама была фельдшером. Окончил пединститут, работал тренером по шахматам. Крестился, будучи в сознательном возрасте, в 2002 году. Через два года принял монашество и священный сан. Служил иереем в Мурманском Свято-Никольском соборе.
– Довольно лихо, за два года такая революция. Как Вы пришли к вере?
– Приоткрыло мне дверь в эту сферу общение с такими людьми, как писатель Виталий Маслов. Достаточно известный в наших краях человек. Серьезный. Верующий. Сам он был из поморской верующей семьи. Организатор Славянского хода Мурманск – Черногория. В этом году ему бы исполнилось 85 лет. Затем в какой-то момент я ощутил зов Божий. И это стало решающим фактором.
– Ну а в храм Вы как попали?
– Впервые побывал в храме на рождественской службе 2002 года по приглашению товарища. Почувствовал радость. Плюс служба произвела впечатление. Тогда мне безоговорочно стало понятно, что нужно креститься. Первоначальная вера окрепла. Умственных доводов, доказательств существования Бога уже было не нужно. Осмыслять свою веру начал позже. Готовился к крещению несколько месяцев, читал Закон Божий, катехизис (основы христианской веры – авт.).
– Институт что-то привнес?
– Дал общий кругозор. Определенное понимание жизни. Я учился на историческом, где была философия. Но поскольку учился я заочно, сильного влияния педагогов не испытал.
– Вы интроверт или экстраверт?
– Мне сложно о себе судить. Со стороны говорят, что скорее похож на интроверта, больше в себе.
– А, между тем, деятельность у Вас публичная.
– Я уже привык. К тому же я против того, чтобы определять человека с помощью каких-либо категорий, классификаций. Человек меняется, формируется ежедневно. Каждая встреча, любой разговор влияет на сознание. Идет трансформация личности. Сознательно или бессознательно.
– Какое решение пришло вперед – стать священником или монахом?
– Главное желание – стать монахом. Кроме того, перед принятием сана нужно было определиться, в каком виде ты будешь предстоять престолу – женатым священником или неженатым. (Существует так называемое белое духовенство и черное – монашествующие. Жениться можно только до принятия священного сана – авт.).
– Как решиться в 28 лет, в расцвете сил, стать монахом, по сути, обречь себя на пожизненное одиночество, бездетность? Обычно люди идут к этому годами.
– Я уже находился в определенном возрасте. Был готов принимать решения. Ну а что в итоге получилось – хороший я монах или нет – Господь будет судить.
– Расскажите о бытовой стороне, есть ли у Вас личный автомобиль?
– Есть.
– Какой у Вас доход?
– Он складывается из жалованья, которое мне платит епархиальное управление, и пожертвований сочувствующих Церкви людей.
– Как Вы согласуете для себя монашеское нестяжание и наличие определенных статусных вещей, денежных средств?
– Уже более тысячи лет архиереев избирают из числа монашествующих. А между служением простого монаха и служением архиерея существует огромная разница.
– Вы где живете? В епархиальном управлении?
– Нет, я живу в квартире, в Североморске. Сразу скажу, что квартира не моя, она принадлежит епархии.
– Очень интересно, как происходят такие простые вещи, как стирка, глажка? У Вас, может быть, есть келейник или келейница?
– Все это я делаю сам. Келейника нет. Дома сам готовлю, а в Духовно-просветительском центре есть повар. Но она готовит не лично для меня, а для всех, кто туда приходит. Ну, рабочий кабинет тоже убирает.
Женщина в Церкви и лавочки
– Сколько дней в неделю Вы служите?
– По-разному, но не меньше двух.
– Разные города, переезды, непрерывное стояние на ногах. Физические нагрузки легко переносите?
– С нагрузками справляюсь, привык. 12 лет священнического стажа в помощь.
– Как Вы относитесь к тому, чтобы женщина в Церкви могла играть более существенную роль? Была священнослужителем? На худой конец, прислуживала в алтаре?
– В алтаре женщины, в принципе, иногда прислуживают, но это монахини в почтенном возрасте. В нашей епархии такое не практикуется, у нас нет женского монастыря, нет и монахинь. Но если говорить в целом, отношусь скептически. Почему? Из-за женской эмоциональности. Многие женщины служат Церкви иначе – певчими, преподавателями.
– Как Вы смотрите на то, чтобы на службах разрешали больше сидеть? В Греции скамейки посредине храма ставят – и ничего.
– А нет запрета на сидение. В наших храмах стоят лавочки. Мало? Если вам не достается места, можно прийти со своим складным стульчиком. Святые отцы говорили, что лучше сидеть, но думать о Боге, чем стоять, но думать о ногах. Если человек сидит на службе, это еще не значит, что он нарушает благоговение. Но все-таки традиция стоять на ногах в России широко распространена. Если тяжело стоять, сидите, просто периодически, во время наиболее важных моментов на службе принято вставать.
– Мне кажется, достаточно подняться во время евхаристического канона.
– А Евангелие? Есть и другие места. Однако делать друг другу на эту тему нелепые замечания не нужно – это не христианское поведение.
– Насколько строго Вы соблюдаете посты и не считаете ли, что пришла пора их смягчить?
– Я стараюсь соблюдать, но понятно, что полностью соблюсти Устав очень тяжело. Не только мирянам, но и монашествующим. Например, Типиконом нередко предписывается сухоядение. Но не все могут его придерживаться, да и не всем это нужно. Нельзя поститься до изнеможения. Если у человека есть какие-то болезни, он может ослабить аскезу. У каждого своя мера. Устав – это планка, к которой следует тянуться. Но в целом человек свободен в выборе меры воздержания. Просто серьезные послабления нужно согласовывать со священником. Ну и стоит помнить о духовной помощи – причастии и молитве.
– Соблюдаются ли сейчас в храмах пандемийные правила, особенно при причащении?
– Храм обрабатывается, прихожанам предоставляются маски. Лжица для причастия обтирается спиртом. Не всегда, конечно, в некоторых храмах этого не делают. Однако во время больших праздников, при значительном скоплении народа плат со спиртом используется.
– Нужно ли ходить на исповедь перед каждым причастием?
– Давайте отвечу так. Есть исповедь, а есть благословение на причастие. Сейчас все чаще используется следующая практика. Если человек – постоянный прихожанин храма, ведущий духовную жизнь, не совершавший за этот период каких-то смертных грехов, он может просто взять благословение у священника и причащаться без исповеди. Это я считаю правильно. Постоянно выжимать из себя, высасывать из пальца грехи не очень хорошо. Мучить каждый раз 80-летнюю бабушку? Вытягивать что-то из детей? У подростков это вообще может привести к деформации психики.
– В Греции нет такой практики, как исповедь перед причастием.
– Там не было гонений, разрыва церковной традиции. Поэтому сравнение не вполне корректное.
Продолжение следует. Фото из архива редакции.